подобие постели, в изголовье поставив рюкзак с простым набором продуктов: хлеб, соль, чай, банка тушенки и несколько плиток шоколада. Он также положил в рюкзак котелок, пару металлических кружек, топор с коротким топорищем и скрученный в связку фал крепкой веревки. Той самой, с помощью которой он поднимал тело Катрин на вершину сопки.

В подготовке для прохода по реке, и особенно прохождения порогов, нет мелочей, и он делал все тщательно. Настолько тщательно, насколько он мог сейчас делать. Ни о чем постороннем, что могло бы отвлечь его от подготовки, он не думал. Только какой-то молоточек стучал и стучал в его правом виске.

Собирая необходимые вещи и продукты, он вновь и вновь наталкивался на вещи Катрин. Ее рюкзак, ее куртка, ее сумочка с косметикой, дамские часики, прицепленные за ветку тальника – она оставила их, чтобы ничто не мешало ей забрасывать спиннинг.

Он не стал снимать палатки и прибираться в лагере, он даже не притушил костер, который разгорелся, и пылал хорошо и весело, потому что утро наконец наступило, и то, что ночью давило, прижимало все живое к земле, к утру рассеялось, а солнце зажгло над ребристым горным горизонтом розовую полоску.

Димичел нашел в ящике с оборудованием два надувных спасательных жилета. Их применяют все сплавщики. Один он надул и надел на Ивана, закрепив специальными ремнями-липучками. Второй надул тоже, но надевать не стал, а просто бросил его в изголовье лежанки, которую соорудил для сына. Жилет мешает и сковывает движения при гребле. А грести мне предстоит сильно, подумал Димичел.

На руках он перенес Ивана в лодку и уложил его, прикрыв спальным мешком. Он все-таки надеялся на то, что им удастся преодолеть порог и потом, уже по чистой воде, доплыть до своего дома.

Перед тем как оттолкнуться веслом от берега, он еще раз проверил повязку на глазу и забинтовал ее туже. Рану почти не саднило, но маленькие молоточки продолжали стучать в виске.

Ему удалось сразу поймать струю, то есть направить лодку так, чтобы она легла курсом по основному течению. Сначала все пошло так, как он задумал.

Но перед самым сливом – пологим, но достаточно скоростным спуском реки под торчащие пиками скалы – он почувствовал сильный удар в дно лодки. Они наткнулась на подводный камень-валун. Лодку развернуло. Он не смог удержать ее носом на струе. А потом лодку бросило на самый острый в гряде камень.

Когда Димичел вынырнул, он понял, что повязку смыло с его головы – белая и длинная лента бинта струилось по воде. И еще он все-таки успел заметить, что Ивана, в таком же оранжевом, как хвост тайменя, спасжилете прибивает к берегу. Конечно, он пожалел, что не застегнул липучками на себе второй спасжилет. Его уносило вниз по течению. Он увидел перед собой лицо Катрин и обрадовался: «Скоро, любимая, мы встретимся!» И совсем последнее, что увидел Димичел, был оранжевый хвост огромного тайменя, всплывшего на границе между порогом и сливом.

Когда Иван выполз на берег – песчаный пляж косы, расположенной сразу за порогом, наверное, ее намыло прошедшим паводком, он услышал шум работающих винтов.

Вертолет Минигула шел с юга.

18

Тайм плыл легко и свободно.

Ему удалось достаточно быстро освободиться от той, первой блесны с куском обрезанной лески, застрявшей в челюсти. Ее оторвало вместе с ороговевшей жаберной крышкой, которая досталась ему в наследство и как память о встрече с человеком. Никакого значения для рыбы она уже не имела и боли ему не причинила.

Тайм плыл легко и свободно, проходя вдоль каменных полок, галечных кос и песчаных пляжей. Тайм по-прежнему ничего не боялся, потому что он остался хозяином реки. Подросток, которого прибивало к берегу в оранжевом жилете, теперь никогда не вернется в Большой каньон. Ему теперь здесь нечего делать. Второй – взрослый человек разбился на камнях Большого каньона. Его тело река унесла вниз по течению, и, может быть, люди еще найдут его, чтобы закопать в землю на высокой сопке. Как они это делали уже не раз с теми, кто погибал в пороге Большого каньона. Тайм поднимался по реке все выше и выше, проходя перекаты и огибая длинные и спокойные плесы. Он шел к местам нерестилища. И он возвращался туда лишь потому, что его Тайма ушла на Таймери, и пока она еще не вернулась. Быть в другом месте она просто не могла. Нарушить закон Таймери еще никому не удавалось.

19

Иван услышал шум работающих винтов. Вертолет Минигула шел с юга.

Иван очнулся внезапно, словно кто-то невидимый тронул его за плечо. Ему показалось, что песок хрустит у него на зубах. Ну да, он же выполз на песчаную косу за Большим каньоном.

Вертолет сел на косу.

Из вертолета выскочил Минигул. Следом за ним бежала женщина в светлой куртке. Это была Лизи, мать Ивана.

Иван встал и, с трудом волоча ноги, пошел им навстречу.

Акафиста за единоумершего

Икос 3

Верховный апостол Твой в холодную нощь у костра трижды отрекся от Тебя и Ты спасл еси его. Единый ведый человеческого естества немощь, прости и рабу Твоему (имярек) многовидныя отпадения от воли Твоея.

…Иисусе, Судие Всемилостивый, рая сладости сподоби раба Твоего.

Кондак 4

Бури жизни миновали, страдания земные окончены, безсильны враги с их злобою, но сильна любовь, избавляющая от вечного мрака и спасающая всех, о ком возносится Тебе дерзновенная песнь: Аллилуиа.

Кондак 6

Спит он вечным сном могилы, но душа его не дремлет, чает Тебя, Господи, жаждет Тебя вечного Жениха. Да исполнятся на умершем слова Твои: «Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь, имать живот вечный». Дай ему ясти от манны сокровенныя и пети у Престола Твоего. Аллилуиа.

Икос 6

Смерть разлучила со всеми ближними, стала дальше душа, знаемии сокрушаются, и токмо Ты Един остался близок. Разрушились преграды плоти, и Ты открылся в неприступном величии Божества с ожиданием ответа.

Иисусе, Любовь превыше всякого разумения, помилуй раба Твоего.

Кондак 7

Веруем, что недолгой будет разлука наша. Мы хороним тебя, как на ниве зерно, ты произрастешь в иной стране. Да погибнут в могиле плевелы грехов твоих, а дела добрые там просияют, где семена добра приносят нетленные плоды, где души святые поют: Аллилуиа.

О! Как ты дерзок, Автандил!

Повесть тринадцатого легиона

1

Темно, страшно… И мамы нет.

Мальчику показалось, что кто-то, большой и неуклюжий, как бегемот из компьютерной игры «Evolve»[2], ворочается и вздыхает неподалеку, за верандой. В домиках-бунгало тонкие стенки. А еще, может быть, большой и толстый, как Переверзис, директор техникума, в котором работает папа мальчика. Папа преподает историю, а в нагрузку, до полной ставки, Переверзис дает ему географию. «Печора впадает в Баренцево море, Волга – в Каспийское…»